Спасти мир за 30 секунд. Ликвидатор из Петровского района пошёл добровольцем на войну с радиацией

Успеть за 30 секунд — спасти мир. Это не заголовок очередного боевика с компьютерной графикой. Это задача для обычного советского солдата, который решил пойти добровольцем на войну с невидимым врагом. Таким был в свои 27 лет Сергей Суставов. Он боролся с последствиями аварии на Чернобыльской атомной электростанции, которая произошла 26 апреля 1986 года, спустя почти полтора года. Он возил заражённые стройматериалы и работал на крыше того самого злосчастного четвертого энергоблока. Меньше чем за минуту ликвидатору необходимо прорубить топором «квадратик» в кровле и таким образом вместе с сослуживцами  шаг за шагом снять верхний слой заражённого материала. Радиация там доходила до 2000 рентген — доза, в несколько раз превышающая смертельную. Но командир взвода её не боялся и даже однажды пробыл на крыше гораздо больше положенного. Когда опасности подверглись его ребята…

Последние 12 лет Сергей Суставов живёт в селе Дубовом. Тамбовщину для проживания выбрал из-за хорошего климата. Сам он родом из Свердловской области, однако большую часть жизни  прожил на Севере — в городе Нефтеюганске. 35 дней на «АЭС-ке» кавалер госнаграды вспоминает с теплотой, невзирая на навсегда подорванное здоровье.

— Кадры хроники аварии на Чернобыльской АЭС и последствия воздействия радиации на человека просто шокируют. Почему вы добровольно пошли в ликвидаторы? Неужели не было страшно?

— Моему другу Валерке пришла повестка — ехать в Чернобыль. Я тогда сам  пошёл в военкомат, у меня там знакомый был, и попросился в Чернобыль. Я так воспитан, что везде должен идти. Сейчас приведу пример из армейской службы. Мы строили военные объекты связи по всему Союзу: от Алтая до Монголии. Я был командир взвода. Ещё в «учебке» к нам пришёл наш замполит Яковлев, что всю Великую Отечественную прошёл, и спросил желающих пойти воевать в Афганистан. Везде по одному-два человека соглашались. А у нас весь взвод, как один, встал. Фронтовик  прослезился и поблагодарил нас. Но в итоге та война обошла меня стороной, от взвода поехали на войну только водители.

— А когда на Чернобыль приехали, было ощущение, что попали на войну?

— Распорядок там был армейский. Но борьба велась с невидимым врагом, поэтому мы, молодые, его не боялись.  Наш так называемый сибирский полк стоял в селе Черемушна. Мы жили в палатках с печурками. Одна на 20 человек.  Сперва меня определили водителем. Я ведь больше 5 лет работал дальнобойщиком. Необходимо было возить заражённые плиты с территории АЭС-ки на могильник. Я подъезжал к крану, который грузил мне стройматериалы. АРСы обрабатывали мою машину составом обеззараживающим — водой и йодом. Но мне не повезло — на третий день двигатель застучал на машине. Командир приказал бросить её прямо на могильнике.

— Вы думаете, из-за радиации техника вышла из строя?

— Точно не могу сказать. Я ведь не первый на машине ездил. Может, вода внутрь попала. А так техника, конечно, не выдерживала. У меня часы новенькие электронные «запели». Мелодии повторялись до тех пор, пока часы совсем не поломались.

После поломки машины меня также поставили водителем в чистой зоне,  ребят возить до Лелёво. На границе с «грязной» зоной стоял «японец» — ангар, где сканировалась одежда. Если «зазвенело», то ребят отправляли на пункт очистки. Назад приезжали — обязательная процедура — баня и ужин. Через неделю меня поставили командиром взвода и отправили на 3-м энергоблоке работать, на дезактивации территории. Мы убирали в подвалах пыль,  потому что в ней скапливалась радиация.

— Радиацию как-то чувствовали? Были ли у Вас такие симптомы как рвота, металлический привкус во рту?

— С АЭС-ки приезжал когда, в горле такое першение было, как будто «предангинное» состояние и сухость страшная. Я по 6 бутылок минералки выпивал. Они стояли у меня наготове. Жажда была сильная, особенно последние 10 дней — когда я работал на крыше четвёртого энергоблока.

— Кстати, в какой экипировке Вы работали?

— На лицо надевали лепесток, который «ни о чём». Это что-то вроде малярной маски. Также давали одежду с пропиткой, подшлемник, очки. На крыше отработали свои секунды, переоделись, помылись в душе и поехали обратно в часть.

— Секунды?! Что Вам нужно было успеть сделать за секунды?

— На крыше энергоблока было слоев пять чего-то вроде битума или рубероида. При помощи топора нужно было вырезать квадрат этого слоя до бетона. Но так как крыша «светила» 2000 рентген, на ней мы находились по 30-40 секунд. По громкой связи, как заканчивалась время, говорил оператор. Правда, один раз мне пришлось сильно превысить его.

Оборвалась радиосвязь, а мои ребята оставались больше положенного на крыше. Я сам ломанулся туда, в спешке сильно ударился головой о металлический профиль — вовремя не нагнулся, а рост у меня — 191 см. В голове шум, в шее хруст. По маршевой лестнице взобрался на крышу и стал вместо товарища работать. Потом ушёл с крыши только со следующей партией.

— Вы, получается, сильно перебрали норму радиактивного облучения?

— Конечно. Приказ был — не больше 2 рентген за смену. Мы в шутку говорили: не рентген, а Рейган —по фамилии американского президента. Но этот показатель у многих превышен в разы.  Дозиметры работали через раз. Их мешками выбрасывали, многие из них делали рукоятки на ножи. В итоге за 35 дней я получил дозу «огроменную», хотя в радиационной карточке у меня стоит 6,164 рентгена. На самом деле я такую дозу получал за один раз пребывания на крыше. А в моём военном билете не указали, что я был командиром взвода и даже чужую жену по ошибке приписали.

В начале 90-х я  начал бороться за права ликвидаторов, стал членом правления Союза «Чернобыль» России в Нефтеюганске. Занимался вопросами медицины, жилья, отдыха. Многое удалось сделать. В 2006 году  я получил госнаграду — медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Больше 10 лет назад мы вместе с «афганцами» открыли памятник в центре Нефтеюганска «Верным сынам Отечества» — всем участникам боевых действий и нам, ликвидаторам.

— Поддерживаете ли связь с товарищами-ликвидаторами? 

— С Валеркой, с которым поехал в Чернобыль, мы долгие годы поддерживаем связь. У меня 5 октября день рождения, а у него 6-го. Последний раз позвонил его поздравить, но поговорили мы скупо. Он много лет живет в Украине (уже привык «в» говорить!). Жена у него оттуда. И настроен он очень проукраински… А я в недоумении от действий киевского режима. США сказали им «Фас!» и они обстреливают Запорожскую АЭС. Они не понимают, что справиться с аварией на Чернобыльской АЭС  смог только весь Союз. Ликвидаторами стали больше полумиллиона советских людей. И я горд, что был в их числе.